Флавиан

Книги

ГЛАВА 15. ЧУДО

Около центрального входа в больницу я увидел вылезающего из фиолетовой "девятки" Флавиана. Он был в епитрахили и поручах, на груди у него висела расшитая бисером парчовая сумочка, размером с ладонь.
- Ну, ты и ездок, брат Алексий! Мы с Игорем выехали всего через двадцать минут после тебя, да на "девятке", да и сам Игорь - тот ещё "Шумахер", лётчик - он ведь и в машине - лётчик. Думали - догоним тебя за К-ом, а ты вон как выдал! За машину свою не беспокойся, её сейчас Миша, младшенький Семёнов в одну из своих мастерских на эвакуаторе везёт, у Миши три авторемонтные мастерские в Москве, со всякими там мойками, шиномонтажками и "Запчастями". Сделает твою машинку в лучшем виде.
Про Ирину я уже всё знаю, всю дорогу с Николаем Сергеевичем, главным хирургом больницы по мобильнику связь держал. Он сейчас тоже около неё должен быть. Велел ждать нам с тобой в вестибюле. Как только можно будет, пойдём к ней, причастим, я, вот - он показал на сумочку на груди - Святые Дары с собой взял.
Он, с радостными искорками в глазах посмотрел на меня, по детски счастливо улыбнулся, потряс своими мощными ручищами за плечи - Лёшка, Лёшка! До чего ж дивны дела Господни! Ты, представляешь себе, как у врачей сейчас головы трещат? Как из них "научный атеизм" с "диалектическим материализмом" вылетают? Это ведь не для тебя одного Господь чудо Иришкиного воскресения сотворил, а для всех, кто с ним сейчас столкнулся! Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение! Слава Господу за всё!
- Батюшка! Отпусти плечико! - скорчившись от боли, простонал я.
- Ой! Прости, Лёшенька, Христа ради, прости! Я и не углядел, что у тебя плечо разбито! Давай-ка попросим врачей тебя обработать! - лицо Флавиана исказилось искренним состраданием.
- Подожди, батюшка, попозже, давай присядем. Что-то я приустал маленько…
Флавиан, поддерживая под локти, ввёл меня в прохладный вестибюль. Мы опустились на широченный дермантиновый диван, я откинулся на спинку. Немногие посетители пугливо оглядывались на нас.
- Батюшка! Это ведь - правда - чудо? Ира, ведь, вправду была мертва?
- Чудо, Лёша! Истинное чудо! Ты сам видел, как врачи взолновались - значит - было от чего!
- А, ты раньше с таким сталкивался?
- Лично - нет, хотя читал про такие случаи много, да с одним близким приятелем, отцом Игнатием из Демьянкино подобное было.
- А, что с ним было?
- Ну, с ним вообще необычный случай приключился. Ещё до настоятельства в Демьянкино, служил он на окраине К-а в Погорельцеве, в церкви Вознесения Господня, как раз, между больницей и кладбищем. Там даже местная шутка есть: "способ излеченья в Погорелье прост - из больницы в церкву, оттуда на погост". Жил отец Игнатий в церковном домике, внутри ограды, в соседних комнатках со сторожем. И, вот, как-то ночью, стук в дверь. Обычно сторож идёт смотреть - кто там, если срочность до батюшки, тогда зовёт его. Слышит отец Игнатий - бранит кого-то сторож, подумал - может нужно помочь? Вышел, видит - на крыльце стоит босой мужчина, лет сорока, в синеньком казённом халатике, в "трениках" драных с обвисшими коленями, небритый, словом - самого "бомжового" вида. Однако, спиртным от него не пахнет. А, уж конец октября на дворе, холодно.
- Батюшка! Скажите ему, чтоб завтра приходил! - сторож возмущённо ворчал - ишь! Исповедаться ему посреди ночи приспичило!
- Ты откуда, брат? - спросил отец Игнатий.
- Из морга, вон оттуда - странный мужчина показал рукой на больничный забор - меня Матерь Божья всего на два часа отпустила, я седьмое мытарство не прошёл.
Сторож смотрит на него, а сам потихоньку отцу Игнатию пальцем у виска крутит, мол - чокнутый он!
Но, отец Игнатий, батюшка был всегда не боязливый, посмотрел на ночного гостя - заходи - говорит. Исповедал его как следует, отпустил грехи, даже причастил запасными Дарами, проводил за дверь. Тот ушёл в сторону больницы. А, на следующий день пошёл отец Игнатий в морг, посмотреть, правду ли ночной гость сказал. Смотрит - и вправду, лежит его исповедник на столе в том же наряде, а бабушка-уборщица ругается почём зря - всё студенты, практиканты проклятущие развлекаются! Покойника в мой рабочий халат обрядили! И в штаны, которыми я пол мыла! Издеваются над бабкой беззащитной!
Я встрепенулся - отец Флавиан! Это, что же, моя Ирина сейчас опять умереть может?!
- Ирина ваша… здравствуйте батюшка… теперь сто лет проживёт! - подошедший высокий пузатый доктор с красным лицом и седыми висками из под зелёной хирургической шапочки, поправил на картошкообразном носу крохотные золотые очки.
- Кроме, понятной слабости, у неё все показатели - от давления до энцефалограммы - хоть в космос посылай. Сердце - как у спортсмена! Это, отец Флавиан, уже - ваша компетенция, я этот случай комментировать никак не возьмусь, иначе надо в попы уходить из главных хирургов. Мой диагноз, только это не официально, конечно, однозначно - чудо! Вы бы видели её швы после вчерашней операции - в две недели так не срастается! Можете зайти к ней, она вполне способна к общению, только не переутомляйте сразу, хотя… Делайте, что знаете! Бог с вами! До свидания! - и он, уверенной "генеральской" походкой, понёс своё пузо с расходящимся на нём накрахмаленным белоснежным халатом в сторону служебного входа.
- До свиданья, Николай Сергеевич! Пойдём, Алёша!
- Скорее, батюшка!
Около палаты толпилось десятка полтора медработников, стоял тихий, но оживлённый гомон. Увидев Флавиана, все расступились, некоторые осеняли себя крестным знамением - сюда, батюшка! Проходите!
Мы вошли в одноместную палату. Справа у стены, на широкой, с колёсиками, кровати, укрытая под самый подбородок одеялом и пледом, лежала, так же тихо и счастливо улыбающаяся Ирина. Увидев меня, она выпростала из под одеял чуть бледноватую руку и протянула её ко мне тем же жестом, что тогда, ночью на Семёновом чердаке. Я рухнул на колени у кровати, зарылся головой в одеяла на её груди и, не в силах больше сдерживаться, зарыдал как ребёнок. Флавиан деликатно отошёл в угол, и отвернувшись от нас, присел у стола.
А, я плакал, плакал, обнимая самое дорогое для меня в этой земной жизни существо, плакал о потерянных в греховном болоте годах жизни, о украденной у Ирины и у самого себя любви, о наших загубленных не рождённых детях, обо всём том, что могло бы быть таким прекрасным в нашей с Ириной совместной жизни и чего теперь уже никак не вернуть. Я плакал, а Ира гладила меня по голове, по слипшимся всклокоченным волосам, по ободранному вздрагивающему плечу, и тихо шептала - Лёшенька… родной… Лёшенька… милый…
Постепенно я успокоился.
- Лёша! А ведь я видела тебя на чердаке, в сене, спящим. Рядом с тобой были два мужчины, молодой и постарше тебя. Знаешь, как "там" удивительно! Батюшка! Подойдите пожалуйста, вы тоже должны услышать!
Флавиан переставил свой стул к изголовью кровати.
- Вчера, после операции я пришла в себя ближе к вечеру, вся нижняя часть тела ныла, я позвала сестру, мне вкололи что-то, и я опять уснула. Проснулась я ночью, вижу себя лежащей на кровати с приоткрытым ртом, и, кажется, не дышащую. А, сама я, в то же время стою посреди палаты, ближе к окну, и мне так хорошо - хорошо! Ничего нигде не болит, лёгкость необыкновенная, радость переполняет, и даже сознание того, что я наверное умерла, абсолютно не беспокоит! Только когда о тебе подумала - забеспокоилась, как же я теперь тебя увижу? И, сразу же на том чердаке оказалась, так всё быстро произошло, я не успела и опомниться. Подошла к тебе, наклонилась, захотелось прикоснуться к тебе, мне даже показалось, что ты глаза открыл и меня увидел, а потом меня повлекло что-то, и я в церкви оказалась, небольшой, но очень красивой какой-то… Подходит ко мне старичок, в сверкающем священном облачении и говорит - здравствуй Ирина, раба Божия.
А, я спрашиваю его - дедушка! Вы священник? Вы тоже сегодня умерли?
- Нет - улыбается - давно уже, да и не умер я, у Бога смерти нет. Ты же и сама теперь видишь. У Бога все живые!
- А, что со мной теперь будет? Вы меня в рай отведёте? Или в ад? Я, ведь, очень грешная!
- Нет - опять улыбается - рано тебе в рай, надо тебе пожить ещё, грехи искупить, муж, вот твой за тебя ходатайствовал.
- Алёша? Он разве тоже умер?
- Нет - продолжает улыбаться, не умер твой Алёша, наоборот ожил, к Богу обратился, за тебя молится…
- Дедушка! А, что ж мне делать теперь?
- Теперь возвращаться, да помнить о том, что у Бога смерти нет, а есть любовь неисчерпаемая! Иди, Ирина, раба Божия, да живи с Богом и с Алексием своим. Вон, он к тебе идёт.
И, стал как бы растворяться.
- Дедушка! - кричу - а вас как зовут?
- Сергий - говорит - игумен…
Смотрю, а я во дворе больницы стою, около морга, солнышко светит, а по дорожке ко мне ты, Алёша идёшь, а я голая стою совсем. Мне стыдно стало, я - нырь в двери морга, в темноту. Открываю глаза, а надо мною доктор склонился с ножиком, большим таким, и в фартуке клеёнчатом.
- Доктор - говорю, не режьте меня, пожалуйста, я - живая, и вообще - смерти нет. Укройте меня, пожалуйста, и Алёшу позовите.
Дальше, ты сам знаешь. Да! И, ещё дедушка Сергий велел, как в себя приду, исповедаться и причаститься. Я - сказал - к тебе священника пришлю. Он вас попросил, да, батюшка?
- Видно так, Ирочка, а, ты меня не узнаёшь?
- Нет, батюшка!
- Ну, тогда ладно, потом поговорим, давай дело сделаем сперва. Алёша! Ты выйди, пока, и попроси у сестёр кипяточка полкружечки.
Я вышел.